Слова на кончиках пальцев капельками оттаявшей души, дыши-не дыши, дыши-не дыши, дыши, дыши в фиолетовых снежинках нежности по обветренным губам, серым пеплом твоей сигареты мыслей моих холодный обман разлетается, забыли, прошли, всё, не считается одиноких ночей безысходного бессилия слабость, уходить от неё через морозного вечера звенящую ванильную сладость, где чуть слышно "dry your eyes" Молко нашёптывал по секрету, и не придётся снова лить молоко в кофе ночи от рассвета к рассвету; а ощущения такие хрупкие, как золотистые стаи бабочек-снежинок, их нельзя ловить, ведь можно ненароком сломать невесомые крылышки или просыпать душистую пыльцу на спину лохматому медведю-страху, смотри, он сейчас там, где одеялом шевелится снег;
а часы постепенно теряют свой оглушительный бег, не потерять бы теперь это кружевное-ласковое, и во рту остаётся едва различимый привкус сказки, которую рисую на морозном стекле заледеневших дверей, превращая дыханием очередную картину в весенний ручей, потому что табличка "посторонним вход воспрещён", просто, кажется, нашла нашу книгу, где написано про то, как мы вдвоём; тшш, не будем об этом, так боюсь, что снова растают от ненужных рассказов и слов пёрышки счастья, что где-то выше летают;
тшш, просто дай свою руку, уйдём из странного королевства, где зеркала все кривые, а перекрёстков фонари выкололи глаза домов, они теперь слепые, пустыми глазницами смотрят в разбитое небо, тшш, давай сделаем вид, что нас здесь никогда и не было;
тшш, уйдем, только белые бабочки старательно будут за нами все следы заметать, а по ночам из колонок снежинками "hush... it's ok" Молко будет шептать и шептать...