У меня так странно путаются мысли, у меня такая дурацкая привычка ложиться спать в новом дне. Я играю на пианино в пять часов утра, а в шесть кружусь по комнате под звуки Doors. Мне хочется переселиться жить в лес и стать шаманом, а вместо этого я рассеянно-глупо улыбаюсь новым ежеминутно возникающим идеям.
Это лето пришло, такое всё непонятно-странное, какое-то взволнованное. За ним распространяется целый шлейф разнообразных запахов и все они до единого новые. Кажется, пришло время сбрасывать кожу и перерождаться, складывать взгляды и мышление заново по кирпичикам. Меня тянет куда-то вверх, ближе к солнцу и небу, мне так много нужно успеть за эти короткие два месяца.
Здравствуй, новое лето, лето самосовершенствования. Духовного прежде всего. Ты шепчешь, что всё получится, я знаю, что всё получится. Так пойдём же, не будем зря терять время. Через два с небольшим дня я на время исчезну из этих городов, пропитавшихся человеческими голосами. Меня, как и раньше, ждёт отдалённая от них глушь с редкими электричками, застывшим временем, безумно звёздным небом, полная неторопливо-размеренного спокойствия и природы. Только теперь, в отличие от предыдущих лет, я не могу дождаться, когда наконец приеду туда, чтобы, не отвлекаясь на внешние раздражители (так как таковых просто не будет), полностью погрузится в бесконечные листы множества книг и заняться упорядочением своего мировоззрения.
Ну а пока я всё ещё здесь и уже сегодня праздник, который, по-сути, в корне искажён и абсолютно не важен как организующей стороне, так и стороне отмечающей. Только я не буду скептически зудеть по этому поводу, а, как обычно, спрячусь от вопящей толпы, сверкающей пьяными глазами, помолчу где-нибудь о своём, да подниму бокал в память о старине Джимми, в память о Джиме Моррисоне, закрывшего за собой двери этого мира ровно 38 лет назад.