...а зОНтИк у рЫбкИ, нАвЕРнОе, тОжЕ ЕсТь...
воскресенье, 06 декабря 2009
Какого числа Вы родились? Какого месяца? Какого х#я?
Сегодня сыпал снег, правда, сыпал. Что может сравниться с тем ощущением, когда выходишь в густые сумерки, и в свете фонаря на тебя вдруг летит эта искрящаяся пыльца, будто бы осыпаясь с крыльев гигантской бабочки. Её так мало, непростительно мало, но все эти шаги ты не отрываясь смотришь на неё, пытаясь представить, какие узоры скрываются в сверкающих точках. Удивительно, как такая мелочь, похожая на крупинки манной каши, рассыпавшиеся по стёклам стоящих на парковке машин, способна вдруг сделать тебя таким счастливым среди холодного пронизывающего ветра, что даже руки вдруг перестают стыть и робко прятаться в карманы, а дорога до метро не кажется больше одним из кругов ада.
А ведь всё просто - я очень, очень-очень жду снега. Жду настолько сильно, что, кажется, ещё немного - и сойду с ума, а он всё сыпет и сыпет белым в моих редких двухчасовых снах. И старые мысли крутятся в голове, о том, как же хочется чего-то простого, человеческого - каплю любви, ласки, нежности, тепла. Снег. Подарите мне снег.
Меня немного раздражает моя нынешняя аморфность, не позволяющая что-либо с ней же сделать. Что поделаешь, но в последнее время лучше всего мне с самой собой. Что это - усталость, нехватка сна или чего ещё, а, по-сути, не так уж и важно.
Ничего не важно, когда проваливаешься в состояние полудрёмы, ведь там как-то совсем уж странно, там уже другое измерение. И вроде ты ощущаешь себя ещё в комнате, но в полусне к тебе обращаются странные создания. Они разные: уродливые, странные, симпатичные. Смотрят в упор своими аквамариновыми глазами, наклоняются к тебе, убирают с лица пряди белых-белых волос и что-то говорят. Только зря - ты всё равно их не слышишь. Нет звука, что поделаешь. Некоторые молчат, только смотрят из-подо лба, не по-доброму как-то, некоторые даже ухмыляются. Некоторые уродливы настолько, что отворачиваешься и хочется проковырять носом ботинка дырку в полу. Только вот ничего не выйдет - пол тут мнимый, впрочем, как и твои ноги, и ботинки. Остаётся лишь размышлять - что за странные создания породило твоё подсознание, готов поклясться, что нигде никогда раньше их не видел. Размышления расползаются в стороны, как очумевшие тараканы, слишком большой туман вокруг. Он сгущается и сгущается, а потом внезапно рассеивается, и ты снова в своей комнате, на своём диване, и только узоры обоев бегут по стенкам, а за окном снова полнейшее отсутствие снега.
А ещё зимой страшно в электричках засыпать, потому что просыпаешься потом с вязким ощущением новой реальности вокруг.
А ведь всё просто - я очень, очень-очень жду снега. Жду настолько сильно, что, кажется, ещё немного - и сойду с ума, а он всё сыпет и сыпет белым в моих редких двухчасовых снах. И старые мысли крутятся в голове, о том, как же хочется чего-то простого, человеческого - каплю любви, ласки, нежности, тепла. Снег. Подарите мне снег.
Меня немного раздражает моя нынешняя аморфность, не позволяющая что-либо с ней же сделать. Что поделаешь, но в последнее время лучше всего мне с самой собой. Что это - усталость, нехватка сна или чего ещё, а, по-сути, не так уж и важно.
Ничего не важно, когда проваливаешься в состояние полудрёмы, ведь там как-то совсем уж странно, там уже другое измерение. И вроде ты ощущаешь себя ещё в комнате, но в полусне к тебе обращаются странные создания. Они разные: уродливые, странные, симпатичные. Смотрят в упор своими аквамариновыми глазами, наклоняются к тебе, убирают с лица пряди белых-белых волос и что-то говорят. Только зря - ты всё равно их не слышишь. Нет звука, что поделаешь. Некоторые молчат, только смотрят из-подо лба, не по-доброму как-то, некоторые даже ухмыляются. Некоторые уродливы настолько, что отворачиваешься и хочется проковырять носом ботинка дырку в полу. Только вот ничего не выйдет - пол тут мнимый, впрочем, как и твои ноги, и ботинки. Остаётся лишь размышлять - что за странные создания породило твоё подсознание, готов поклясться, что нигде никогда раньше их не видел. Размышления расползаются в стороны, как очумевшие тараканы, слишком большой туман вокруг. Он сгущается и сгущается, а потом внезапно рассеивается, и ты снова в своей комнате, на своём диване, и только узоры обоев бегут по стенкам, а за окном снова полнейшее отсутствие снега.
А ещё зимой страшно в электричках засыпать, потому что просыпаешься потом с вязким ощущением новой реальности вокруг.
вторник, 01 декабря 2009
Какого числа Вы родились? Какого месяца? Какого х#я?
Всё равно в конечном итоге мы остаёмся с теми, кого хочется в первую очередь обнять, а не трахнуть. (с)
четверг, 26 ноября 2009
Какого числа Вы родились? Какого месяца? Какого х#я?
Три часа ночи - самое время, чтобы слушать Doors и беседовать с Моррисоном. Правда, самое-самое.
Я вполне могу отыскать внутри остатки юношеского максимализма и, всхлипнув и шмыгнув носом, с гордостью заявить, что никто больше меня не понимает, только вот это будет совсем-совсем неправда. Понимают, просто в это время суток есть Джимми, ДжиммиДжиммиДжимми. Это-то вы понимаете?
Есть Джимми, горячий ванильный чай и два автоматически сохранённых в черновике сообщения. И я сижу на стуле, поджав под себя ноги, и вслушиваюсь, затаив дыхание, и только внутри так тепло-тепло.
И как-то не хватает слов, чтобы описать всё это так вот просто. Ведь это даже не отражение каких-то внутренних переживаний, и даже не частичка тебя в текстах песен. Нет, отнюдь нет. Это чужие переживания, чужая жизнь, но каким-то чудесным, необъяснимым образом она вдруг переплетается с твоей, окрашивает её в новые, неизведанные ещё цвета, приносит новые, не сформированные ещё мысли. Необъяснимым образом отодвигает куда-то на задний план всю твою реальность, раздвигает её стены и границы, и вот ты уже бродишь где-то за её пределами, воспринимая это как само собой разумеющееся.
И стоит лишь прикрыть глаза, как ты полностью проваливаешься в эти бархатные звуки, ощущаешь их течение внутри себя, тебя словно пронзает от макушки и до кончиков пальцев ног этими золотыми ниточками струн.
Бальзам. Музыка-волшебный бальзам, живая вода, что льётся на душу, успокаивая её. И нет больше ни боли, ни страха, ни порожних переживаний. И только легко, настолько легко, что заканчиваются все слова, что хочется танцевать, выключая свет и зажигая свечи, что хочется раскинуться на полу и рассматривать возникающие на потолке звёзды, яркие звёзды и не открытые ещё созвездия.
Музыка, через которую замыкаешься сам на себя. И никого, совершенно никого не нужно рядом в такие моменты, иначе рассыпется эта хрупкая, возникающая словно из ниоткуда, гармония, пропадёт завершенность всего тебя окружающего. А, значит, не существует сейчас вопросов что, откуда и почему - просто идти, пока есть ещё усыпанные звёздами вселенные, смело идти вперёд, шепнув в узкую щёлочку между штор ночного неба тихое "спасибо", сам порой не понимая, за что именно.
За то, что это не ассоциации и воспоминания, за то, что это не наигранное, не придуманное.
За то, что это больше, чем просто музыка - это что-то живое, то, что с тобой, что дышит внутри тебя, незаметно, но уверенно ведёт за собой по зыбким песчаным дюнам видений в шаманские леса мыслей, выразить которые можно разве что только снами.
Я вполне могу отыскать внутри остатки юношеского максимализма и, всхлипнув и шмыгнув носом, с гордостью заявить, что никто больше меня не понимает, только вот это будет совсем-совсем неправда. Понимают, просто в это время суток есть Джимми, ДжиммиДжиммиДжимми. Это-то вы понимаете?
Есть Джимми, горячий ванильный чай и два автоматически сохранённых в черновике сообщения. И я сижу на стуле, поджав под себя ноги, и вслушиваюсь, затаив дыхание, и только внутри так тепло-тепло.
И как-то не хватает слов, чтобы описать всё это так вот просто. Ведь это даже не отражение каких-то внутренних переживаний, и даже не частичка тебя в текстах песен. Нет, отнюдь нет. Это чужие переживания, чужая жизнь, но каким-то чудесным, необъяснимым образом она вдруг переплетается с твоей, окрашивает её в новые, неизведанные ещё цвета, приносит новые, не сформированные ещё мысли. Необъяснимым образом отодвигает куда-то на задний план всю твою реальность, раздвигает её стены и границы, и вот ты уже бродишь где-то за её пределами, воспринимая это как само собой разумеющееся.
И стоит лишь прикрыть глаза, как ты полностью проваливаешься в эти бархатные звуки, ощущаешь их течение внутри себя, тебя словно пронзает от макушки и до кончиков пальцев ног этими золотыми ниточками струн.
Бальзам. Музыка-волшебный бальзам, живая вода, что льётся на душу, успокаивая её. И нет больше ни боли, ни страха, ни порожних переживаний. И только легко, настолько легко, что заканчиваются все слова, что хочется танцевать, выключая свет и зажигая свечи, что хочется раскинуться на полу и рассматривать возникающие на потолке звёзды, яркие звёзды и не открытые ещё созвездия.
Музыка, через которую замыкаешься сам на себя. И никого, совершенно никого не нужно рядом в такие моменты, иначе рассыпется эта хрупкая, возникающая словно из ниоткуда, гармония, пропадёт завершенность всего тебя окружающего. А, значит, не существует сейчас вопросов что, откуда и почему - просто идти, пока есть ещё усыпанные звёздами вселенные, смело идти вперёд, шепнув в узкую щёлочку между штор ночного неба тихое "спасибо", сам порой не понимая, за что именно.
За то, что это не ассоциации и воспоминания, за то, что это не наигранное, не придуманное.
За то, что это больше, чем просто музыка - это что-то живое, то, что с тобой, что дышит внутри тебя, незаметно, но уверенно ведёт за собой по зыбким песчаным дюнам видений в шаманские леса мыслей, выразить которые можно разве что только снами.
суббота, 21 ноября 2009
Какого числа Вы родились? Какого месяца? Какого х#я?
И опять эти вечера. Вечера, плавно перетекающие в такие коротко-бесконечные ночи, что незаметно становятся утром.
Чудный, чудный, просто чудный день студента. Раз-два-три и полетели. Ночь, полная трэша, трэша, трэша, алкоголя и музыки. И мы, такие все разные, старые друзья и новые знакомые, но настолько уже близкие, что просто не верится.
Такие ночи начинаются бурно, стремительно, в них вмещается столько событий, столько людей, лица сменяются одно за одним, одно за одним, словно в каком-то безумно-психоделическом танце. И с каждым нужно выпить, сходить на перекур или на прогулку, поставить погромче любимую песню или просто поговорить о чём-нибудь интересном. В такие ночи ты не можешь, ты просто забываешь о том, что же такое грустить. Ты улыбаешься каждому, а каждый улыбается тебе, разговоры перетекают от одного собеседника к другому, порой, ты не успеваешь даже уследить, когда же они успели поменяться, но так ещё веселее, веселее, веселее.
А ближе к середине ночи количество градусов в крови всё увеличивается, ручку громкости происходящего в округе поворачивают на максимум, и порой кажется, что проживаешь кучу жизней за одну только ночь, ведь, правда, как мы всё успели?
Чудная, чудная, чудесная ночь. Чудесный глинтвейн получился, и коты, спящие во дворике на диване (а мы всё пытались их накормить), и гитара была так кстати, и играть в твистер на паркетных клеточках, и водка с креветками, и наш отрыв под несмолкающую музыку, и девочка с очаровательной улыбкой, обворожительной родинкой на щеке и нежными, почти сладкими губами, и разговоры со старым другом, и в карты играть на раздевание, под утро, когда спят уже все и только троим ещё никак не спится, и знакомый, танцующий стриптиз, и ещё, и ещё, и ещё, и вот уже кажется, что все вы знакомы тысячу тысяч лет, и вообще, просто одна большая дружная семья.
И начинает казаться, что эта ночь никогда-никогда не кончится, но потом сквозь не полностью задёрнутые шторы видишь рассвет, и он кажется таким до невозможности чужеродным, словно из другой реальности. И появляется снова это щемящее ощущение, когда так нестерпимо хочется ухватить за край пальто эту уходящую ночь, ещё немного продлить её, задержать, но она неумолимо, с каждой минутой становится всё дальше. И так как-то странно наблюдать за этим холодно-синим рассветом, за дождём, что носится по крышам, словно обезумевший. Странно и явно неправильно встречать рассвет с водкой в руках, но сегодня к чёрту правила, и просто знакомый поделился такой абсолютно трэшевой неправильной традицией.
И вот кому-то уже звонят одногруппники, кто-то сам проснулся и вышел попить кофе, а по тебе течёт это странное ощущение, словно ты завис во времени - ты ощущаешь с ними новый день, новое утро, но сам ещё остаёшься в прошлом дне, прошлой ночи. И, наверное, лучше хоть сколько поспать. Но спустя три часа вас будят громкие заунывные пения, и куча мала, с разбегу прыгнувшая на вас сверху, пытаясь параллельно замотать туалетной бумагой. И ты во всей красе понимаешь, что значит проснуться от своего же возгласа "твоюмать", но, тем не менее, улыбаешься и осознаёшь, насколько ты всё-таки любишь всех этих миленьких родных идиотиков.
Ты потягиваешься и выходишь в новый день. Наблюдаешь по дороге домой ваши лица, счастливые и радостные, не смотря на то, что ночь была более чем бурной. И почему-то хочется улыбаться ещё больше, и танцевать, и смеяться, обнимая прохожих "смотрите, смотрите, сколько жизни, она так и бурлит, брызжет во все стороны, хотите, поделюсь, подарю кусочек, капельку?"
И ты смеёшься, смеёшься и снова, и снова повторяешь, что всё это - просто рок-н-ролл, детка, просто рок-н-ролл.
Чудный, чудный, просто чудный день студента. Раз-два-три и полетели. Ночь, полная трэша, трэша, трэша, алкоголя и музыки. И мы, такие все разные, старые друзья и новые знакомые, но настолько уже близкие, что просто не верится.
Такие ночи начинаются бурно, стремительно, в них вмещается столько событий, столько людей, лица сменяются одно за одним, одно за одним, словно в каком-то безумно-психоделическом танце. И с каждым нужно выпить, сходить на перекур или на прогулку, поставить погромче любимую песню или просто поговорить о чём-нибудь интересном. В такие ночи ты не можешь, ты просто забываешь о том, что же такое грустить. Ты улыбаешься каждому, а каждый улыбается тебе, разговоры перетекают от одного собеседника к другому, порой, ты не успеваешь даже уследить, когда же они успели поменяться, но так ещё веселее, веселее, веселее.
А ближе к середине ночи количество градусов в крови всё увеличивается, ручку громкости происходящего в округе поворачивают на максимум, и порой кажется, что проживаешь кучу жизней за одну только ночь, ведь, правда, как мы всё успели?
Чудная, чудная, чудесная ночь. Чудесный глинтвейн получился, и коты, спящие во дворике на диване (а мы всё пытались их накормить), и гитара была так кстати, и играть в твистер на паркетных клеточках, и водка с креветками, и наш отрыв под несмолкающую музыку, и девочка с очаровательной улыбкой, обворожительной родинкой на щеке и нежными, почти сладкими губами, и разговоры со старым другом, и в карты играть на раздевание, под утро, когда спят уже все и только троим ещё никак не спится, и знакомый, танцующий стриптиз, и ещё, и ещё, и ещё, и вот уже кажется, что все вы знакомы тысячу тысяч лет, и вообще, просто одна большая дружная семья.
И начинает казаться, что эта ночь никогда-никогда не кончится, но потом сквозь не полностью задёрнутые шторы видишь рассвет, и он кажется таким до невозможности чужеродным, словно из другой реальности. И появляется снова это щемящее ощущение, когда так нестерпимо хочется ухватить за край пальто эту уходящую ночь, ещё немного продлить её, задержать, но она неумолимо, с каждой минутой становится всё дальше. И так как-то странно наблюдать за этим холодно-синим рассветом, за дождём, что носится по крышам, словно обезумевший. Странно и явно неправильно встречать рассвет с водкой в руках, но сегодня к чёрту правила, и просто знакомый поделился такой абсолютно трэшевой неправильной традицией.
И вот кому-то уже звонят одногруппники, кто-то сам проснулся и вышел попить кофе, а по тебе течёт это странное ощущение, словно ты завис во времени - ты ощущаешь с ними новый день, новое утро, но сам ещё остаёшься в прошлом дне, прошлой ночи. И, наверное, лучше хоть сколько поспать. Но спустя три часа вас будят громкие заунывные пения, и куча мала, с разбегу прыгнувшая на вас сверху, пытаясь параллельно замотать туалетной бумагой. И ты во всей красе понимаешь, что значит проснуться от своего же возгласа "твоюмать", но, тем не менее, улыбаешься и осознаёшь, насколько ты всё-таки любишь всех этих миленьких родных идиотиков.
Ты потягиваешься и выходишь в новый день. Наблюдаешь по дороге домой ваши лица, счастливые и радостные, не смотря на то, что ночь была более чем бурной. И почему-то хочется улыбаться ещё больше, и танцевать, и смеяться, обнимая прохожих "смотрите, смотрите, сколько жизни, она так и бурлит, брызжет во все стороны, хотите, поделюсь, подарю кусочек, капельку?"
И ты смеёшься, смеёшься и снова, и снова повторяешь, что всё это - просто рок-н-ролл, детка, просто рок-н-ролл.
пятница, 13 ноября 2009
Какого числа Вы родились? Какого месяца? Какого х#я?
Небесная канцелярия всё больше напоминает пронырливых рыночных торгашей.
Мне бы снега, хотя бы самую капельку.
А вместо этого мне упорно пытаются втюхать туман.
Мне бы снега, хотя бы самую капельку.
А вместо этого мне упорно пытаются втюхать туман.
среда, 11 ноября 2009
Какого числа Вы родились? Какого месяца? Какого х#я?
Сложно передать,насколько я люблю эти редко выпадающие, такие до невозможного тихие и невесомые утренние минуты, жемчугом виснущие в воздухе. Да, те самые минуты, когда вдруг ни с того ни с сего просыпаешься рано-рано, раньше всех в доме.
Аккуратно стряхивая с себя остатки сна, осознавая, что никуда не надо спешить, ты прислушиваешься к звенящей тишине, понимая, что ещё на 20, 30, 60 минут ты полностью предоставлен самому себе. И с наслаждением уединяешься на кухне с чашкой свежесваренного кофе и книгой. Ну что может быть лучше?
И только минуты такие выпуклые, как по Брайлю, хотя, скорее напоминают снежинки. Ты аккуратно ловишь их на ладонь, любуешься, стараясь не дышать, и губы сами собой превращаются в лёгкую-лёгкую, светлую улыбку. Такую же тихую и невесомую.
Аккуратно стряхивая с себя остатки сна, осознавая, что никуда не надо спешить, ты прислушиваешься к звенящей тишине, понимая, что ещё на 20, 30, 60 минут ты полностью предоставлен самому себе. И с наслаждением уединяешься на кухне с чашкой свежесваренного кофе и книгой. Ну что может быть лучше?
И только минуты такие выпуклые, как по Брайлю, хотя, скорее напоминают снежинки. Ты аккуратно ловишь их на ладонь, любуешься, стараясь не дышать, и губы сами собой превращаются в лёгкую-лёгкую, светлую улыбку. Такую же тихую и невесомую.
четверг, 05 ноября 2009
Какого числа Вы родились? Какого месяца? Какого х#я?
Воспоминания - это такие ниточки, за которые мы тянем. Иногда осознанно, иногда - нет. Они могут быть разными, такими разными - слова, звуки, запахи, картинки, образы, прикосновения, ощущения. А я девочка-музыка, у меня есть ниточки-песни. Берёшь вот так однажды вечером и тянешь-тянешь-тянешь, а потом -раз! - и ударяешь себя по руке, чтобы прекратить, ибо хватит.
Наверное, я совсем замёрзла, если опять не могу взять себя в руки. Но я ведь говорила, что люблю молчаливые тихие вечера, только если их не слишком много, а иначе становишься прозрачным, растворяешься в них, как в тумане, боясь потерять себя самого. Друзья говорят, у всех одно и то же: любовь. Я радуюсь, от души радуюсь за них, а про себя думаю - мне бы нежности, одну маленькую-маленькую капельку, не больше росинки на траве. Устаёшь, иногда так устаёшь дарить, и хочется, так хочется неожиданно получить вдруг подарок. А, собственно, чего это я? Всё это один сплошной рок-н-ролл, чего же ещё.
Мне остаются сутки и один час до завтрашнего вечера. Странное это всё - такое уже давно забытое ощущение, когда живёшь ожиданием, одним только ожиданием, ничего больше. И с каждой минутой ощущаешь, как волна нетерпения поднимается изнутри. Этот концерт уже заочно занесён в список самых лучших, по-иному быть просто не может.
Я так много сплю в последнее время, наверное, всё дело в том, что там так тепло и не стынут руки.Я точно не помню, но, кажется туда невесомыми шагами приходил ангел. -Зачем ты живёшь? - спрашивал он, -Я буду счастливой - шептала я. Он улыбался, я слышала тонкий аромат его улыбки, и тихонько будил интуицию. И вот теперь она, сладко потягиваясь, всё шепчет-шепчет-шепчет, что скоро-скоро что-то произойдёт, может, даже завтра. И я ей верю.
Телефон молчит. Это звонят воспоминания, звонит прошлое.
Я не взяла трубку.
Наверное, я совсем замёрзла, если опять не могу взять себя в руки. Но я ведь говорила, что люблю молчаливые тихие вечера, только если их не слишком много, а иначе становишься прозрачным, растворяешься в них, как в тумане, боясь потерять себя самого. Друзья говорят, у всех одно и то же: любовь. Я радуюсь, от души радуюсь за них, а про себя думаю - мне бы нежности, одну маленькую-маленькую капельку, не больше росинки на траве. Устаёшь, иногда так устаёшь дарить, и хочется, так хочется неожиданно получить вдруг подарок. А, собственно, чего это я? Всё это один сплошной рок-н-ролл, чего же ещё.
Мне остаются сутки и один час до завтрашнего вечера. Странное это всё - такое уже давно забытое ощущение, когда живёшь ожиданием, одним только ожиданием, ничего больше. И с каждой минутой ощущаешь, как волна нетерпения поднимается изнутри. Этот концерт уже заочно занесён в список самых лучших, по-иному быть просто не может.
Я так много сплю в последнее время, наверное, всё дело в том, что там так тепло и не стынут руки.Я точно не помню, но, кажется туда невесомыми шагами приходил ангел. -Зачем ты живёшь? - спрашивал он, -Я буду счастливой - шептала я. Он улыбался, я слышала тонкий аромат его улыбки, и тихонько будил интуицию. И вот теперь она, сладко потягиваясь, всё шепчет-шепчет-шепчет, что скоро-скоро что-то произойдёт, может, даже завтра. И я ей верю.
Телефон молчит. Это звонят воспоминания, звонит прошлое.
Я не взяла трубку.
воскресенье, 01 ноября 2009
Какого числа Вы родились? Какого месяца? Какого х#я?
мы ныряем в книгу, чтобы задержать дыхание и оледенеть в чужой реальности, мы вечно сидим в чужой проруби, нас самих никогда нет дома, понимаешь? nous ne sommes jamais chez nous (с)
Есть книги, в которых слова - словно спелые ягоды. Ловишь их, сжимаешь губами, и вот они брызжут, брызжут ароматным соком во все стороны, стекают по изогнутым линиям рта вниз, и как будто бы кружится голова, и хочется ещё, и ещё, и ещё.
Книги, в которых все персонажи словно живые, они так легко и незаметно входят в твою жизнь, делятся мыслями, рассказывают сны, кажется, задержи дыхание, и услышишь как они дышат, скрипят ручкой, стучат тонкими пальцами по клавиатуре, оставляя тебе сообщения, которые ты потом впитываешь в себя. И вот уже бегут, бегут, бегут мурашки по коже от осознания того, насколько вы похожи, мелькают на кончиках пальцев электрические вспышки от мыслей и чувств, которыми вы переплетаетесь вдруг, как деревья корнями, нет, скорее, ветвями. А потом книжка вдруг заканчивается и ты ходишь, ходишь, ходишь, всё ищешь глазами его, безмолвного, но сказавшего тебе столько, сколько ни говорил никто другой.
Такая вот книжка Лены Элтанг "Побег куманики". Книжка, которую среди категоризованной литературы нельзя отнести ни к одной категории, книжка, которой нельзя дать точного определения, по-сути, даже нельзя пересказать её сюжет. Что это - детективная история, роман, записки психбольного, выдержки из дневников? Нет, это нечто глубже этих категорий, проникающее куда-то внутрь, в подсознание, заставляющее вздрагивать от случайно найденных ответов на вопросы. Книжка, которую хочется перечитать снова и снова. Отчасти для того, чтобы найти то запрятанное, ранее не увиденное. А отчасти - чтобы ещё раз насладиться этим безумным словосплетением, этим ажурным сочетанием фраз и предложений, снова ощутить на языке терпкий привкус печали и ожиданий, надежд, снов, стремлений, любви, недоумения, покрытых лёгкой глазурью сумасшествия.
доктор говорит, это всё от любви к словам (с)
Хочется, так безумно хочется вытянуть из текста ажурные ниточки звенящих цитат, только осторожно, чтобы не рассыпать, не разорвать случайно то непонятное, связывающее всё воедино.
Безумно, абсолютно безумно впечатлила меня эта книжка, заставив безумной, абсолютно безумной любовью полюбить слова, прочувствовать их вкус, цвет и запах, ощущать их под пальцами, сделав мысли, ощущения, мир вокруг как будто по Брайлю, всё такое выпуклое, насыщенное формой. И просто не верится, совсем не верится, что бывает так, что ты крепко-накрепко срастаешься мыслями с главным героем, вздрагиваешь от его метких замечаний, попадающих точно в цель, а когда закрываешь последнюю страницу, такое чувство, словно потерял кого-то очень-очень близкого. Но Мозес, Морас, просто Мо, я знаю, ты никуда не исчез, не пропал. Ты вокруг, лёгкий и невесомый, но в то же время совершенно по Брайлю, касаешься кончиков пальцев, ощущаешься кончиком языка. Ты сам и есть слова....слишком много слов, они гудят в голове золотистыми шершнями, крошатся мёрзлым молоком, прозрачными крабами разбегаются по песку, стрекозиным слабым ломом разносятся по ветру, засоряют водосток крупной манною небесной, будто раны дриадины подсыхают сукровицей, но если я перестану писать, всё исчезнет
правда ведь, доктор?(с)
Есть книги, в которых слова - словно спелые ягоды. Ловишь их, сжимаешь губами, и вот они брызжут, брызжут ароматным соком во все стороны, стекают по изогнутым линиям рта вниз, и как будто бы кружится голова, и хочется ещё, и ещё, и ещё.
Книги, в которых все персонажи словно живые, они так легко и незаметно входят в твою жизнь, делятся мыслями, рассказывают сны, кажется, задержи дыхание, и услышишь как они дышат, скрипят ручкой, стучат тонкими пальцами по клавиатуре, оставляя тебе сообщения, которые ты потом впитываешь в себя. И вот уже бегут, бегут, бегут мурашки по коже от осознания того, насколько вы похожи, мелькают на кончиках пальцев электрические вспышки от мыслей и чувств, которыми вы переплетаетесь вдруг, как деревья корнями, нет, скорее, ветвями. А потом книжка вдруг заканчивается и ты ходишь, ходишь, ходишь, всё ищешь глазами его, безмолвного, но сказавшего тебе столько, сколько ни говорил никто другой.
Такая вот книжка Лены Элтанг "Побег куманики". Книжка, которую среди категоризованной литературы нельзя отнести ни к одной категории, книжка, которой нельзя дать точного определения, по-сути, даже нельзя пересказать её сюжет. Что это - детективная история, роман, записки психбольного, выдержки из дневников? Нет, это нечто глубже этих категорий, проникающее куда-то внутрь, в подсознание, заставляющее вздрагивать от случайно найденных ответов на вопросы. Книжка, которую хочется перечитать снова и снова. Отчасти для того, чтобы найти то запрятанное, ранее не увиденное. А отчасти - чтобы ещё раз насладиться этим безумным словосплетением, этим ажурным сочетанием фраз и предложений, снова ощутить на языке терпкий привкус печали и ожиданий, надежд, снов, стремлений, любви, недоумения, покрытых лёгкой глазурью сумасшествия.
доктор говорит, это всё от любви к словам (с)
Хочется, так безумно хочется вытянуть из текста ажурные ниточки звенящих цитат, только осторожно, чтобы не рассыпать, не разорвать случайно то непонятное, связывающее всё воедино.
Безумно, абсолютно безумно впечатлила меня эта книжка, заставив безумной, абсолютно безумной любовью полюбить слова, прочувствовать их вкус, цвет и запах, ощущать их под пальцами, сделав мысли, ощущения, мир вокруг как будто по Брайлю, всё такое выпуклое, насыщенное формой. И просто не верится, совсем не верится, что бывает так, что ты крепко-накрепко срастаешься мыслями с главным героем, вздрагиваешь от его метких замечаний, попадающих точно в цель, а когда закрываешь последнюю страницу, такое чувство, словно потерял кого-то очень-очень близкого. Но Мозес, Морас, просто Мо, я знаю, ты никуда не исчез, не пропал. Ты вокруг, лёгкий и невесомый, но в то же время совершенно по Брайлю, касаешься кончиков пальцев, ощущаешься кончиком языка. Ты сам и есть слова....слишком много слов, они гудят в голове золотистыми шершнями, крошатся мёрзлым молоком, прозрачными крабами разбегаются по песку, стрекозиным слабым ломом разносятся по ветру, засоряют водосток крупной манною небесной, будто раны дриадины подсыхают сукровицей, но если я перестану писать, всё исчезнет
правда ведь, доктор?(с)
среда, 28 октября 2009
Какого числа Вы родились? Какого месяца? Какого х#я?
Какая всё же забавная штука - время. Порой, стоит лишь прикрыть глаза - и вот оно уже пронзает тебя, пронзает со скоростью, намного превышающей скорость света. И тебе как-то даже немного жутко становится, жутко от такого неимоверного бега, от того, что ты не то что схватить - ты даже прикоснуться к нему не можешь. А всё, что под пальцами - это лишь ветер. Но, вообще-то, на самом деле это очень хорошо, хорошо, хорошо. Ведь оно не просто проносится - оно увлекает тебя за собой. И жутко на самом деле от того, что можешь не успеть, совсем-совсем не успеть. И ты срываешься и бежишь-бежишь-бежишь. А вы когда-нибудь замечали, что слова жить и бежать чем-то похожи? И ведь на самом деле, ты бежишь, чтобы почувствовать жизнь, ощутить, как она прямо-таки переполняет тебя, чтобы схватить каждое-каждое мгновение, не упустив ни единой минуты, вдруг осознав, насколько они драгоценны, ужаснувшись тому, какое их количество ты уже потратил впустую.
А бывает, что часы вдруг ломаются, останавливаются. Вот, например, как сегодня. И тогда время, вернее, ощущение его, вдруг куда-то пропадает, и только чувство какой-то неправильности происходящего застревает внутри.
Просто меня совсем сбили с толку все эти "не привязывайся, не привязывайся, не привязывайся, не...", что стуком колёс выбивают электрички и ночные поезда. Я верю им, верю, но всё равно привязываюсь. К людям, к местам, к событиям, чувствам и ощущениям. И когда время снова набирает скорость, так, как набирают скорость разгоняющиеся поезда, ты вдруг ощущаешь, как оно, неизбежно, с корнем, просто с корнем выдирает из тебя всё это. Что поделаешь, просто так надо(?)
А я беру вот так вот просто и открываю душу. Внезапно даже для себя, но всю, настежь, нараспашку. Сдёргиваю, срываю с неё все одежды, протягиваю друзьям - смотрите, смотрите, вот она, такая, какая есть, что ни на есть настоящая.
И, честно, - мне не о чем жалеть, в самом деле не о чем. Ведь всё, что есть, что было, что будет - всё моё. Все минуты, и даже те, что были потрачены впустую, и даже те, когда казалось, что вот-вот задохнёшься от боли, все они по-своему драгоценны. Ведь кто, как не они, научили настолько ценить и чувствовать жизнь, чтобы бежать, со всех ног бежать в новый день. Кто, как не они, дал силы подняться, поднять голову, посмотреть на небо.
Вот и сегодня время шепчет, что даже в моменты, когда душа скомкана, как лист бумаги, развернёшь - а он весь разрисован страхом, когда мысли растерянны и непонятны, а впереди одна лишь неизвестность, улыбайся, ты ведь можешь, правда можешь улыбаться, понимаешь - и это время тоже вырвет с корнем. И поэтому - улыбайся.
А бывает, что часы вдруг ломаются, останавливаются. Вот, например, как сегодня. И тогда время, вернее, ощущение его, вдруг куда-то пропадает, и только чувство какой-то неправильности происходящего застревает внутри.
Просто меня совсем сбили с толку все эти "не привязывайся, не привязывайся, не привязывайся, не...", что стуком колёс выбивают электрички и ночные поезда. Я верю им, верю, но всё равно привязываюсь. К людям, к местам, к событиям, чувствам и ощущениям. И когда время снова набирает скорость, так, как набирают скорость разгоняющиеся поезда, ты вдруг ощущаешь, как оно, неизбежно, с корнем, просто с корнем выдирает из тебя всё это. Что поделаешь, просто так надо(?)
А я беру вот так вот просто и открываю душу. Внезапно даже для себя, но всю, настежь, нараспашку. Сдёргиваю, срываю с неё все одежды, протягиваю друзьям - смотрите, смотрите, вот она, такая, какая есть, что ни на есть настоящая.
И, честно, - мне не о чем жалеть, в самом деле не о чем. Ведь всё, что есть, что было, что будет - всё моё. Все минуты, и даже те, что были потрачены впустую, и даже те, когда казалось, что вот-вот задохнёшься от боли, все они по-своему драгоценны. Ведь кто, как не они, научили настолько ценить и чувствовать жизнь, чтобы бежать, со всех ног бежать в новый день. Кто, как не они, дал силы подняться, поднять голову, посмотреть на небо.
Вот и сегодня время шепчет, что даже в моменты, когда душа скомкана, как лист бумаги, развернёшь - а он весь разрисован страхом, когда мысли растерянны и непонятны, а впереди одна лишь неизвестность, улыбайся, ты ведь можешь, правда можешь улыбаться, понимаешь - и это время тоже вырвет с корнем. И поэтому - улыбайся.
воскресенье, 25 октября 2009
Какого числа Вы родились? Какого месяца? Какого х#я?
Знаете, а ведь я очень люблю людей. Нет, правда.
Вот бывает, понимаешь, что любишь человека просто за то, что он есть. За то, как он курит, за то, каким образом он держит сигарету, подносит её ко рту. За морщинки возле глаз, что появляются, когда он смеётся. За какие-то свои особенные словечки. За то, как он держит чашку, когда пьёт чай. За то, как он морщит лоб или хмурит брови, когда задумается. За то, как он слушает лекцию или пишет в конспекте. За то, как объясняет тебе что-то. Или за то, как что-то читает/зачитывает. За манеру сидеть или за манеру говорить, а, может,за его неповторимую мимику. Да и ещё за тысячу тысяч мелочей. Это может быть близкий друг или случайный прохожий, чью душу ты нечаянно увидел в его глазах или улыбке.
Это такая странная любовь, ничего не требующая взамен, лёгкая и воздушная, но в то же время коварная, а местами даже опасная. В ней легко раствориться, потерять бдительность, подпустить слишком близко. - Ну же, прикоснись ко мне, обними меня скорей. Нет, нет, нет. Только не делай этого. - И вот, она уже растворилась, исчезла, а на её месте другая, но это совсем не то, не то, не то.
А ещё она никогда не исчезает бесследно, она всегда-всегда-всегда забирает с собой мааааленький кусочек твоей души. И если вдруг расходятся внезапно ваши дороги с таким человеком, то внутри сразу появляется мааааленькая такая дырочка, словно выпал и потерялся кусочек большого паззла.
Так и ходим потом. С паззлами, в которых не хватает деталек.
Вот бывает, понимаешь, что любишь человека просто за то, что он есть. За то, как он курит, за то, каким образом он держит сигарету, подносит её ко рту. За морщинки возле глаз, что появляются, когда он смеётся. За какие-то свои особенные словечки. За то, как он держит чашку, когда пьёт чай. За то, как он морщит лоб или хмурит брови, когда задумается. За то, как он слушает лекцию или пишет в конспекте. За то, как объясняет тебе что-то. Или за то, как что-то читает/зачитывает. За манеру сидеть или за манеру говорить, а, может,за его неповторимую мимику. Да и ещё за тысячу тысяч мелочей. Это может быть близкий друг или случайный прохожий, чью душу ты нечаянно увидел в его глазах или улыбке.
Это такая странная любовь, ничего не требующая взамен, лёгкая и воздушная, но в то же время коварная, а местами даже опасная. В ней легко раствориться, потерять бдительность, подпустить слишком близко. - Ну же, прикоснись ко мне, обними меня скорей. Нет, нет, нет. Только не делай этого. - И вот, она уже растворилась, исчезла, а на её месте другая, но это совсем не то, не то, не то.
А ещё она никогда не исчезает бесследно, она всегда-всегда-всегда забирает с собой мааааленький кусочек твоей души. И если вдруг расходятся внезапно ваши дороги с таким человеком, то внутри сразу появляется мааааленькая такая дырочка, словно выпал и потерялся кусочек большого паззла.
Так и ходим потом. С паззлами, в которых не хватает деталек.
пятница, 23 октября 2009
Какого числа Вы родились? Какого месяца? Какого х#я?
Есть такие фильмы, которые смотришь вечером на пустой кухне, смотришь, не в силах оторвать взгляд от экрана, смотришь, не в силах протянуть руку чуть левее, чтобы взять чашку и сделать глоток давно остывшего кофе. Фильмы, которые на 2 с лишним часа забирают тебя в себя, становясь вдруг всем миром.
"Небо над Берлином" - как раз именно такой фильм.
Фильм, словно возвращающий тебя в то время, когда ты был ребёнком, и твоя жизнь состояла из нескончаемой череды вопросов: Почему я — это я? И почему я — это не ты? Почему я здесь, почему не там? Когда началось время и когда кончается пространство? Может быть наша жизнь под солнцем — это только сон?
Может быть то, что я живу, слышу, чувствую, это только мираж мира в этом мире? Как получается, что до того, как я стал тем, кто я есть, меня не было и что однажды я перестану быть тем, кто я есть?
Фильм, словно пробивающий плотину подсознания, выпускающий тысячи тысяч вопросов и мыслей. Фильм, навевающий каждого на мысли о чём-то сугубо своём, очень личном. Такие фильмы хорошо пересматривать через какое-то время, потому что знаешь - ты обязательно увидишь нечто новое, то, чего не заметил в прошлый раз. Но о таких фильмах сложно рассказывать. Их надо прочувствовать.
Странно, или же нет, но после просмотра почему-то вспомнилось детство. Именно то чувство новизны, с которым ты когда-то смотрел на мир. Именно то самое ощущение, когда ты впервые задумался о том, что есть жизнь, и что есть выбор. Что движет нашими действиями - мы сами, или же нечто свыше. Для чего и с какой целью мы здесь. Откуда мы появляемся и куда мы уходим, что оставляем после себя, а что должны были оставить. Да и должны ли.
В такие моменты и задумываешься - а, может, смысл жизни и заключается в этом вечном стремлении к недостижимому, в этом вечном поиске ответов. Поиске ответов, которых не было, нет и быть не может.
"Небо над Берлином" - как раз именно такой фильм.
Фильм, словно возвращающий тебя в то время, когда ты был ребёнком, и твоя жизнь состояла из нескончаемой череды вопросов: Почему я — это я? И почему я — это не ты? Почему я здесь, почему не там? Когда началось время и когда кончается пространство? Может быть наша жизнь под солнцем — это только сон?
Может быть то, что я живу, слышу, чувствую, это только мираж мира в этом мире? Как получается, что до того, как я стал тем, кто я есть, меня не было и что однажды я перестану быть тем, кто я есть?
Фильм, словно пробивающий плотину подсознания, выпускающий тысячи тысяч вопросов и мыслей. Фильм, навевающий каждого на мысли о чём-то сугубо своём, очень личном. Такие фильмы хорошо пересматривать через какое-то время, потому что знаешь - ты обязательно увидишь нечто новое, то, чего не заметил в прошлый раз. Но о таких фильмах сложно рассказывать. Их надо прочувствовать.
Странно, или же нет, но после просмотра почему-то вспомнилось детство. Именно то чувство новизны, с которым ты когда-то смотрел на мир. Именно то самое ощущение, когда ты впервые задумался о том, что есть жизнь, и что есть выбор. Что движет нашими действиями - мы сами, или же нечто свыше. Для чего и с какой целью мы здесь. Откуда мы появляемся и куда мы уходим, что оставляем после себя, а что должны были оставить. Да и должны ли.
В такие моменты и задумываешься - а, может, смысл жизни и заключается в этом вечном стремлении к недостижимому, в этом вечном поиске ответов. Поиске ответов, которых не было, нет и быть не может.
воскресенье, 18 октября 2009
Какого числа Вы родились? Какого месяца? Какого х#я?
Октябрь стремительно продолжает сводить меня с ума.
Слишком много событий за половину жёлто-красного месяца.
Я совсем пропала отсюда. Обитаю на ли.ру Кто ещё там?
Слишком много событий за половину жёлто-красного месяца.
Я совсем пропала отсюда. Обитаю на ли.ру Кто ещё там?
понедельник, 03 августа 2009
Какого числа Вы родились? Какого месяца? Какого х#я?
Рвётся на части настроение.
Я танцую до ночи, распевая hoody hoody hoo из песенки про лентяйку-Мэри, а потом долго разглядываю своё отражение в чашке с чаем не чувствуя сна и времени.
В чём причина? Дурацкий пмс или сложенные в стопку на диване вещи, дожидающиеся, когда же укажут их место в дорожной сумке? Вычищенные до пустоты флэшки-карточки в фотоаппарат или рецепты разнообразных коктейлей, сохранённые в телефоне?
А, может, в том, что на часах снова число пи, а на календаре 3-е число? Какой дуэт - время, когда возвращаются воспоминания и чуть больше суток до расставания. А я колыхаюсь вместе с ними на этой тонкой грани: я уже не здесь, но ещё не там.
Ничего не осталось, кроме этого лета и нескольких поцелуев на прощание, кучи пыли за автобусом да пары сантиметров, с каждой минутой увеличивающихся и увеличивающихся до тысячи с лишним километров. И мы знаем, что пока гораздо легче чем до встречи, потому что до встречи намного-намного грустнее.
Только вот знаешь, она очень светлая, эта грусть, и, как это ни дико звучит, такая нужная, необходимая. Она, как ни кто другой, очищает наши души от чёрствости и серости, от копотью скопившейся в них обиды и отравляющей злости, от ядовито-едкой тоски. Прозрачной росой смывает все болезненные режущие воспоминания, оставляя лишь самые светлые и тёплые. Она не просто очищает наши души, она их исцеляет, даёт шанс как бы начать всё заново, чтоб не позволить себе снова настолько их запустить.
И именно поэтому мы будем завтра глотать автобусную пыль, разметенную по дороге, обмениваться цветом глаз, прятать в кулачке улыбки и вспоминать, что стекло - это всего-навсего сильно замёрзшая жидкость. И никаких я буду скучать - это напишет двойная сплошная посередине дороги, нашепчут ночью стрелки часов.
И совсем скоро меня ждёт томящая ожиданием дорога из одних объятий в другие, из Твоих в объятья горных вершин и острых шпилей костёлов, красных черепичных крыш и шумящих деревьев, мощёных улочек и фонтанов на площадях, в которые я люблю бросать монетки. Я вплету в волосы горный ветер, наполню голос звоном горных рек, спрячу в глазах небо Праги, чтобы привезти всё это Тебе, привезти шёпот волшебных сказок страны-мечты.
Ты знаешь, она такая, эта страна, шумом ветра и шелестом деревьев нашепчет мне советы, научит спокойствию, внесёт ясность в комок мыслей. И никакой тоски, там её просто не бывает, не может быть.
А как же грусть? Просто выходи вечером на улицу, в то время, когда гаснет солнце, но ещё не зажигаются фонари, а я буду ждать Тебя за тысячу километров на Запад и почти шестьсот метров вверх на своём балконе в отеле с видом на горы, буду ждать с сигаретами и неизменной чашкой горячего кофе. Выходи - покурим, помолчим, полюбуемся на закат.
Я танцую до ночи, распевая hoody hoody hoo из песенки про лентяйку-Мэри, а потом долго разглядываю своё отражение в чашке с чаем не чувствуя сна и времени.
В чём причина? Дурацкий пмс или сложенные в стопку на диване вещи, дожидающиеся, когда же укажут их место в дорожной сумке? Вычищенные до пустоты флэшки-карточки в фотоаппарат или рецепты разнообразных коктейлей, сохранённые в телефоне?
А, может, в том, что на часах снова число пи, а на календаре 3-е число? Какой дуэт - время, когда возвращаются воспоминания и чуть больше суток до расставания. А я колыхаюсь вместе с ними на этой тонкой грани: я уже не здесь, но ещё не там.
Ничего не осталось, кроме этого лета и нескольких поцелуев на прощание, кучи пыли за автобусом да пары сантиметров, с каждой минутой увеличивающихся и увеличивающихся до тысячи с лишним километров. И мы знаем, что пока гораздо легче чем до встречи, потому что до встречи намного-намного грустнее.
Только вот знаешь, она очень светлая, эта грусть, и, как это ни дико звучит, такая нужная, необходимая. Она, как ни кто другой, очищает наши души от чёрствости и серости, от копотью скопившейся в них обиды и отравляющей злости, от ядовито-едкой тоски. Прозрачной росой смывает все болезненные режущие воспоминания, оставляя лишь самые светлые и тёплые. Она не просто очищает наши души, она их исцеляет, даёт шанс как бы начать всё заново, чтоб не позволить себе снова настолько их запустить.
И именно поэтому мы будем завтра глотать автобусную пыль, разметенную по дороге, обмениваться цветом глаз, прятать в кулачке улыбки и вспоминать, что стекло - это всего-навсего сильно замёрзшая жидкость. И никаких я буду скучать - это напишет двойная сплошная посередине дороги, нашепчут ночью стрелки часов.
И совсем скоро меня ждёт томящая ожиданием дорога из одних объятий в другие, из Твоих в объятья горных вершин и острых шпилей костёлов, красных черепичных крыш и шумящих деревьев, мощёных улочек и фонтанов на площадях, в которые я люблю бросать монетки. Я вплету в волосы горный ветер, наполню голос звоном горных рек, спрячу в глазах небо Праги, чтобы привезти всё это Тебе, привезти шёпот волшебных сказок страны-мечты.
Ты знаешь, она такая, эта страна, шумом ветра и шелестом деревьев нашепчет мне советы, научит спокойствию, внесёт ясность в комок мыслей. И никакой тоски, там её просто не бывает, не может быть.
А как же грусть? Просто выходи вечером на улицу, в то время, когда гаснет солнце, но ещё не зажигаются фонари, а я буду ждать Тебя за тысячу километров на Запад и почти шестьсот метров вверх на своём балконе в отеле с видом на горы, буду ждать с сигаретами и неизменной чашкой горячего кофе. Выходи - покурим, помолчим, полюбуемся на закат.
суббота, 01 августа 2009
Какого числа Вы родились? Какого месяца? Какого х#я?
"23 часа,
удары сердец
и дым сигарет
до завтра ещё вся ночь -
останься
и выключи свет"(с)
Знаешь, в нашу последнюю ночь перед расставанием я всегда вспоминаю эту песню. В нашу последнюю ночь перед расставанием умирает/засыпает всё вокруг, а мы говорим только шёпотом, чтобы не нарушить эту безмятежную тишину.
И кто бы что ни говорил, я всё же так люблю странной любовью эти все километры расставания, эти все минуты, тикающие в обратном направлении. Кто лучше них способен выпустить всю скопившуюся внутри нежность, затерянную в круговоротах дней, расставить точки в нужных местах, стереть нелепо-дурацкие обиды? Кто лучше них способен подарить столько ярких мгновений счастливых встреч, когда бежишь-бежишь-бежишь изо всех ног на ослепительный свет любимой улыбки?
Но это всё будет потом, а пока. А пока я так люблю эти последние раз-два-три дня, когда тебя просто разрывает на части от разнообразных чувств, смешивающихся внутри в забавный коктейль. Это и нетерпеливое ожидание дня выезда, и жгучее любопытство в предвкушении новых знакомств, и горьковатая грусть предстоящих разлук, и безмолвное спокойствие ночных автострад, и неуклюжее беспокойство как бы чего не забыть, и ещё целый ворох неопознанных чувств.
Всего через три коротко-долгих или долго-коротких дня мы обнимем и поцелуем друг друга на прощание, улыбнёмся и скажем "до встречи", разделительные линии ночных трасс нарисуют белой краской на асфальте "я буду скучать", а шуршащий шинами автобус увезёт меня вдоль них в страну-сказку, в город-мечту, туда, где горы и красные черепичные крыши, ледяные горные речки и такое близкое небо, что, кажется, можно дотянуться но него рукой.
И если вдруг станет очень-очень грустно, Ты просто посмотри на небо и знай, что за все эти тысячу километров я тоже на него смотрю, отражая улыбку в лучах солнца, запах волос в порывах ветра, нежность рук в облаках, а блеск глаз в звёздах.
удары сердец
и дым сигарет
до завтра ещё вся ночь -
останься
и выключи свет"(с)
Знаешь, в нашу последнюю ночь перед расставанием я всегда вспоминаю эту песню. В нашу последнюю ночь перед расставанием умирает/засыпает всё вокруг, а мы говорим только шёпотом, чтобы не нарушить эту безмятежную тишину.
И кто бы что ни говорил, я всё же так люблю странной любовью эти все километры расставания, эти все минуты, тикающие в обратном направлении. Кто лучше них способен выпустить всю скопившуюся внутри нежность, затерянную в круговоротах дней, расставить точки в нужных местах, стереть нелепо-дурацкие обиды? Кто лучше них способен подарить столько ярких мгновений счастливых встреч, когда бежишь-бежишь-бежишь изо всех ног на ослепительный свет любимой улыбки?
Но это всё будет потом, а пока. А пока я так люблю эти последние раз-два-три дня, когда тебя просто разрывает на части от разнообразных чувств, смешивающихся внутри в забавный коктейль. Это и нетерпеливое ожидание дня выезда, и жгучее любопытство в предвкушении новых знакомств, и горьковатая грусть предстоящих разлук, и безмолвное спокойствие ночных автострад, и неуклюжее беспокойство как бы чего не забыть, и ещё целый ворох неопознанных чувств.
Всего через три коротко-долгих или долго-коротких дня мы обнимем и поцелуем друг друга на прощание, улыбнёмся и скажем "до встречи", разделительные линии ночных трасс нарисуют белой краской на асфальте "я буду скучать", а шуршащий шинами автобус увезёт меня вдоль них в страну-сказку, в город-мечту, туда, где горы и красные черепичные крыши, ледяные горные речки и такое близкое небо, что, кажется, можно дотянуться но него рукой.
И если вдруг станет очень-очень грустно, Ты просто посмотри на небо и знай, что за все эти тысячу километров я тоже на него смотрю, отражая улыбку в лучах солнца, запах волос в порывах ветра, нежность рук в облаках, а блеск глаз в звёздах.
вторник, 28 июля 2009
Какого числа Вы родились? Какого месяца? Какого х#я?
Иногда мне кажется, что я вся списалась, сговорилась. Происходит что-то и ничего не происходит. Меня окружают забавные необычности банальных явлений. Иногда я мечтаю о том, чтобы научиться воспринимать всё с меньшей чувствительностью, не уделяя такое внимание мелочам.
И всё же планеты вертятся, стрелки бегут, солнце восходит и заходит, мы просыпаемся то вместе, то каждый сам по себе. То рисуем нежностью, забывая про шелест минут, то хлопаем дверью, ударяясь о незначительные проступки. Можем до хрипоты спорить, оставшись в итоге каждый при своём, так как каждый жутко упрям, а можем, не сговариваясь, соглашаться друг с другом с полуслова. Можем отвернуться в разные стороны, когда Ты слишком часто переводишь всё в шутку, а я воспринимаю слишком близко к сердцу, а можем называть друг друга самыми разнообразными прозвищами, которые в устах других будут казаться обидными; других, но только не друг друга. Иногда может показаться, что мы поссорились или корчим из себя "простодрузей", но нам совсем не обязательно постоянно держаться за руки, чтобы чувствовать друг друга. Иногда можно заметить как мы молча находимся рядом, это не значит, что нам скучно, просто для того, чтобы разговаривать, не обязательно всегда прибегать к помощи слов.
И пускай говорят, что странно, и пускай говорят, что непонятно, и пускай говорят, что неправильно. И пускай уже не так, как раньше. И пускай внутри иногда копошатся червячки сомнения и страха. И пускай голова вместе с мыслями, либо в отсутствие оных, доставляет иногда слишком много хлопот. Всё равно вместе с успокаивающей пощёчиной расстояния придёт стойкое желание лезть на стенку и побегать по потолку. И мы перебросимся как обычно парой фраз по телефону, давно научившись высказывать душевные крики интонацией.
Знаешь, к чёрту расстояние, ведь впереди ещё треть лета. И неважно, что я, может быть, совсем списалась и сговорилась. Мне очень нужно, просто необходимо до конца лета сказать тебе одну вещь: мы живы. Понимаешь, такие вещи всегда говорятся только летом, ведь они осознаются только летом. С каждым шорохом растущей травинки, с каждым встреченным рассветом и проведённым закатом, с каждой каплей дождя, с перечитанной в очередной раз книжкой Брэдбери "Вино из одуванчиков".
Понимаешь, ведь все ласки и ссоры, обиды и безумия, расстояния и крики радости, брошенные телефонные трубки и сплетённые руки, нежность, лучами восходящего солнца отражающаяся от стен пустого дома и бессонные ночи, облитые алкогольным весельем - всё-всё это часть одной большой мозаики лета, всё-всё это доказательство того, что мы живы, мы дышим, наши души до сих пор так похожи на птиц, только если мы не забываем об этом. И нужно, просто необходимо, бережно складывать каждую-каждую минуту, какой бы то она ни была - беспечно счастливой или сочащейся свежей болью, серо-тоскливой или бессмысленно пустой, окрылённой надеждой или просветлённой светлой идеей, складывать в шкатулочки и коробочки, закупоривать в бутылочки и ставить в погреб, прятать в сжатом кулачке под подушкой. Нельзя только одно - растерять, забыть, выкинуть за ненадобностью.
И где бы я ни была, сейчас - всего за тридцать километров от Тебя, или через полторы недели - больше, чем за тысячу, Ты знай, я вернусь, обязательно вернусь, чтобы до конца лета ещё не раз рассказать словами, руками и глазами, прокричать ветрами, дождями и лучами солнца, прошептать звёздами, луной и травой Тебе о том, что, слышишь?, мы живы.
И всё же планеты вертятся, стрелки бегут, солнце восходит и заходит, мы просыпаемся то вместе, то каждый сам по себе. То рисуем нежностью, забывая про шелест минут, то хлопаем дверью, ударяясь о незначительные проступки. Можем до хрипоты спорить, оставшись в итоге каждый при своём, так как каждый жутко упрям, а можем, не сговариваясь, соглашаться друг с другом с полуслова. Можем отвернуться в разные стороны, когда Ты слишком часто переводишь всё в шутку, а я воспринимаю слишком близко к сердцу, а можем называть друг друга самыми разнообразными прозвищами, которые в устах других будут казаться обидными; других, но только не друг друга. Иногда может показаться, что мы поссорились или корчим из себя "простодрузей", но нам совсем не обязательно постоянно держаться за руки, чтобы чувствовать друг друга. Иногда можно заметить как мы молча находимся рядом, это не значит, что нам скучно, просто для того, чтобы разговаривать, не обязательно всегда прибегать к помощи слов.
И пускай говорят, что странно, и пускай говорят, что непонятно, и пускай говорят, что неправильно. И пускай уже не так, как раньше. И пускай внутри иногда копошатся червячки сомнения и страха. И пускай голова вместе с мыслями, либо в отсутствие оных, доставляет иногда слишком много хлопот. Всё равно вместе с успокаивающей пощёчиной расстояния придёт стойкое желание лезть на стенку и побегать по потолку. И мы перебросимся как обычно парой фраз по телефону, давно научившись высказывать душевные крики интонацией.
Знаешь, к чёрту расстояние, ведь впереди ещё треть лета. И неважно, что я, может быть, совсем списалась и сговорилась. Мне очень нужно, просто необходимо до конца лета сказать тебе одну вещь: мы живы. Понимаешь, такие вещи всегда говорятся только летом, ведь они осознаются только летом. С каждым шорохом растущей травинки, с каждым встреченным рассветом и проведённым закатом, с каждой каплей дождя, с перечитанной в очередной раз книжкой Брэдбери "Вино из одуванчиков".
Понимаешь, ведь все ласки и ссоры, обиды и безумия, расстояния и крики радости, брошенные телефонные трубки и сплетённые руки, нежность, лучами восходящего солнца отражающаяся от стен пустого дома и бессонные ночи, облитые алкогольным весельем - всё-всё это часть одной большой мозаики лета, всё-всё это доказательство того, что мы живы, мы дышим, наши души до сих пор так похожи на птиц, только если мы не забываем об этом. И нужно, просто необходимо, бережно складывать каждую-каждую минуту, какой бы то она ни была - беспечно счастливой или сочащейся свежей болью, серо-тоскливой или бессмысленно пустой, окрылённой надеждой или просветлённой светлой идеей, складывать в шкатулочки и коробочки, закупоривать в бутылочки и ставить в погреб, прятать в сжатом кулачке под подушкой. Нельзя только одно - растерять, забыть, выкинуть за ненадобностью.
И где бы я ни была, сейчас - всего за тридцать километров от Тебя, или через полторы недели - больше, чем за тысячу, Ты знай, я вернусь, обязательно вернусь, чтобы до конца лета ещё не раз рассказать словами, руками и глазами, прокричать ветрами, дождями и лучами солнца, прошептать звёздами, луной и травой Тебе о том, что, слышишь?, мы живы.
пятница, 03 июля 2009
Какого числа Вы родились? Какого месяца? Какого х#я?
У меня так странно путаются мысли, у меня такая дурацкая привычка ложиться спать в новом дне. Я играю на пианино в пять часов утра, а в шесть кружусь по комнате под звуки Doors. Мне хочется переселиться жить в лес и стать шаманом, а вместо этого я рассеянно-глупо улыбаюсь новым ежеминутно возникающим идеям.
Это лето пришло, такое всё непонятно-странное, какое-то взволнованное. За ним распространяется целый шлейф разнообразных запахов и все они до единого новые. Кажется, пришло время сбрасывать кожу и перерождаться, складывать взгляды и мышление заново по кирпичикам. Меня тянет куда-то вверх, ближе к солнцу и небу, мне так много нужно успеть за эти короткие два месяца.
Здравствуй, новое лето, лето самосовершенствования. Духовного прежде всего. Ты шепчешь, что всё получится, я знаю, что всё получится. Так пойдём же, не будем зря терять время. Через два с небольшим дня я на время исчезну из этих городов, пропитавшихся человеческими голосами. Меня, как и раньше, ждёт отдалённая от них глушь с редкими электричками, застывшим временем, безумно звёздным небом, полная неторопливо-размеренного спокойствия и природы. Только теперь, в отличие от предыдущих лет, я не могу дождаться, когда наконец приеду туда, чтобы, не отвлекаясь на внешние раздражители (так как таковых просто не будет), полностью погрузится в бесконечные листы множества книг и заняться упорядочением своего мировоззрения.
Ну а пока я всё ещё здесь и уже сегодня праздник, который, по-сути, в корне искажён и абсолютно не важен как организующей стороне, так и стороне отмечающей. Только я не буду скептически зудеть по этому поводу, а, как обычно, спрячусь от вопящей толпы, сверкающей пьяными глазами, помолчу где-нибудь о своём, да подниму бокал в память о старине Джимми, в память о Джиме Моррисоне, закрывшего за собой двери этого мира ровно 38 лет назад.
Это лето пришло, такое всё непонятно-странное, какое-то взволнованное. За ним распространяется целый шлейф разнообразных запахов и все они до единого новые. Кажется, пришло время сбрасывать кожу и перерождаться, складывать взгляды и мышление заново по кирпичикам. Меня тянет куда-то вверх, ближе к солнцу и небу, мне так много нужно успеть за эти короткие два месяца.
Здравствуй, новое лето, лето самосовершенствования. Духовного прежде всего. Ты шепчешь, что всё получится, я знаю, что всё получится. Так пойдём же, не будем зря терять время. Через два с небольшим дня я на время исчезну из этих городов, пропитавшихся человеческими голосами. Меня, как и раньше, ждёт отдалённая от них глушь с редкими электричками, застывшим временем, безумно звёздным небом, полная неторопливо-размеренного спокойствия и природы. Только теперь, в отличие от предыдущих лет, я не могу дождаться, когда наконец приеду туда, чтобы, не отвлекаясь на внешние раздражители (так как таковых просто не будет), полностью погрузится в бесконечные листы множества книг и заняться упорядочением своего мировоззрения.
Ну а пока я всё ещё здесь и уже сегодня праздник, который, по-сути, в корне искажён и абсолютно не важен как организующей стороне, так и стороне отмечающей. Только я не буду скептически зудеть по этому поводу, а, как обычно, спрячусь от вопящей толпы, сверкающей пьяными глазами, помолчу где-нибудь о своём, да подниму бокал в память о старине Джимми, в память о Джиме Моррисоне, закрывшего за собой двери этого мира ровно 38 лет назад.
среда, 01 июля 2009
Какого числа Вы родились? Какого месяца? Какого х#я?
Этот символ-грань случайно поманил из-за плотных штор, которыми было задёрнуто окно.
Кусочек неба, одинокий фонарь, звезда, яркая полоса на горизонте - вот, собственно, всё, что было нужно для того, чтобы, задержав дыхание, нырнуть под тяжёлую ткань. А потом бежать к заветной двери, умоляя, только бы успеть, только бы не растерять это трепетное таинство прозрачного летнего предутра.
Вот она, своеобразная скамеечка из кирпичей и досок у крыльца, и я сижу, кутаясь в папин длинный махровый халат, накинутый прямо на лёгкую шёлковую пижаму. От кружки горячего чая в руках исходит тонкий аромат карамели, ванили и чего-то очень тёплого и практически невесомого. А я делаю короткие-короткие вдохи/выдохи, только бы не нарушить неосторожным звуком эту гармонию, эту безупречную тишину на грани ночи и утра.
И кажется, что от ярко-оранжевой полосы на горизонте исходит такой свет, что невольно оглядываешься и спрашиваешь: может, все часы в доме сошли с ума? может, они просто без зазрения совести врут? Может, они тоже залюбовались и просто забыли шевелить стрелками, и теперь вместо трёх часов, что они показывают, на самом деле четыре или даже пять. Но лишь секундная стрелка шепчет в ответ: "'смотри. смотри".
Три часа. Неуловимая грань между "вчера" и "сегодня". Три часа. То ли ещё ночь, то ли уже утро. Три часа. Время полной и безоговорочной власти природы. Время отсутствия времени. И не важно, сколько ты вот так вот просидишь: час, два или пять. Лишь бы подольше задержать это ускользающее, неповторимое простотой и естественностью своего величия, мгновение. Лишь бы, хотя бы на миг, полностью, до мельчайшей клеточки тела, слиться с природой, почувствовать себя её неотделимой частью, стать единым целым с ней.
Сорваться бы и побежать в поле, чтобы упасть в мягкую траву и до бесконечности смотреть-смотреть-смотреть в безупречную синеву неба. Но нельзя. Звук шагов тотчас же расколет на части хрустальную тишину предрассвета. Такие моменты волшебны своими тёмными окнами домов и отсутствием людей на улице. И даже собаки не хотят лаять. Лишь соседская кошка неслышно проходит мимо и останавливается в удивлении, заметив меня. Так она и идёт дальше: периодически останавливаясь и оглядываясь, словно я не вписываюсь в реальность её ночного мира. Свет её больших удивлённых зелёных глаз надолго остаётся в мои глазах.
А тем временем меня всё сильнее окутывает эта мягкая тишина, в которой пение птиц слышно ярче и звук далёкой трассы такой, словно она вдруг приблизилась на несколько километров. А вот слышен далёкий нарастающий стук колёс, который с каждой секундой усиливается и, наконец, достигает своего пика. Если стать на лавочку и подняться на носочки, то, возможно, станет видно, как через мост на речкой проносится скорый. И его эхо долго ещё будет летать по окрестностям, словно не желая прощаться.
А небо разделено двумя домами на три картины. Первая - самая яркая, с острой чёрной кромкой леса и яркой оранжевой полосой над ней. Вторая, наоборот, совсем нежная, в пастельных голубовато-розовых тонах. Как будто в её краски добавили парного молока. И только третья ещё совсем ночная, холодная, всех оттенков синего цвета. И среди всего этого великолепия мерцают две забытые кокеткой-ночью крошечных бриллиантовых серёжки - две звёздочки.
И ты уходишь раньше, чем можно было бы, потому что так не хочется слышать, как первые шаги разобьют на части хрупкую, ажурную тишину. Потому что не хочется видеть, как утро безжалостно зальёт ярким светом всё волшебство чистейшего абсолюта.
И лишь природа всё шепчет и шепчет, убаюкивая, приглашая вернуться в следующий раз, да ласково называет тебя дочерью на прощание...
Кусочек неба, одинокий фонарь, звезда, яркая полоса на горизонте - вот, собственно, всё, что было нужно для того, чтобы, задержав дыхание, нырнуть под тяжёлую ткань. А потом бежать к заветной двери, умоляя, только бы успеть, только бы не растерять это трепетное таинство прозрачного летнего предутра.
Вот она, своеобразная скамеечка из кирпичей и досок у крыльца, и я сижу, кутаясь в папин длинный махровый халат, накинутый прямо на лёгкую шёлковую пижаму. От кружки горячего чая в руках исходит тонкий аромат карамели, ванили и чего-то очень тёплого и практически невесомого. А я делаю короткие-короткие вдохи/выдохи, только бы не нарушить неосторожным звуком эту гармонию, эту безупречную тишину на грани ночи и утра.
И кажется, что от ярко-оранжевой полосы на горизонте исходит такой свет, что невольно оглядываешься и спрашиваешь: может, все часы в доме сошли с ума? может, они просто без зазрения совести врут? Может, они тоже залюбовались и просто забыли шевелить стрелками, и теперь вместо трёх часов, что они показывают, на самом деле четыре или даже пять. Но лишь секундная стрелка шепчет в ответ: "'смотри. смотри".
Три часа. Неуловимая грань между "вчера" и "сегодня". Три часа. То ли ещё ночь, то ли уже утро. Три часа. Время полной и безоговорочной власти природы. Время отсутствия времени. И не важно, сколько ты вот так вот просидишь: час, два или пять. Лишь бы подольше задержать это ускользающее, неповторимое простотой и естественностью своего величия, мгновение. Лишь бы, хотя бы на миг, полностью, до мельчайшей клеточки тела, слиться с природой, почувствовать себя её неотделимой частью, стать единым целым с ней.
Сорваться бы и побежать в поле, чтобы упасть в мягкую траву и до бесконечности смотреть-смотреть-смотреть в безупречную синеву неба. Но нельзя. Звук шагов тотчас же расколет на части хрустальную тишину предрассвета. Такие моменты волшебны своими тёмными окнами домов и отсутствием людей на улице. И даже собаки не хотят лаять. Лишь соседская кошка неслышно проходит мимо и останавливается в удивлении, заметив меня. Так она и идёт дальше: периодически останавливаясь и оглядываясь, словно я не вписываюсь в реальность её ночного мира. Свет её больших удивлённых зелёных глаз надолго остаётся в мои глазах.
А тем временем меня всё сильнее окутывает эта мягкая тишина, в которой пение птиц слышно ярче и звук далёкой трассы такой, словно она вдруг приблизилась на несколько километров. А вот слышен далёкий нарастающий стук колёс, который с каждой секундой усиливается и, наконец, достигает своего пика. Если стать на лавочку и подняться на носочки, то, возможно, станет видно, как через мост на речкой проносится скорый. И его эхо долго ещё будет летать по окрестностям, словно не желая прощаться.
А небо разделено двумя домами на три картины. Первая - самая яркая, с острой чёрной кромкой леса и яркой оранжевой полосой над ней. Вторая, наоборот, совсем нежная, в пастельных голубовато-розовых тонах. Как будто в её краски добавили парного молока. И только третья ещё совсем ночная, холодная, всех оттенков синего цвета. И среди всего этого великолепия мерцают две забытые кокеткой-ночью крошечных бриллиантовых серёжки - две звёздочки.
И ты уходишь раньше, чем можно было бы, потому что так не хочется слышать, как первые шаги разобьют на части хрупкую, ажурную тишину. Потому что не хочется видеть, как утро безжалостно зальёт ярким светом всё волшебство чистейшего абсолюта.
И лишь природа всё шепчет и шепчет, убаюкивая, приглашая вернуться в следующий раз, да ласково называет тебя дочерью на прощание...
пятница, 26 июня 2009
Какого числа Вы родились? Какого месяца? Какого х#я?
Вдох/выдох
Такое чувство, что меня только что отпустило после безумно жёсткого трипа...
Вдох/выдох и пытаемся представить, что ничего и не было.
Вдох/выдох, только всё это заставило меня слегка призадуматься...
Такое чувство, что меня только что отпустило после безумно жёсткого трипа...
Вдох/выдох и пытаемся представить, что ничего и не было.
Вдох/выдох, только всё это заставило меня слегка призадуматься...
01:11
Доступ к записи ограничен
Какого числа Вы родились? Какого месяца? Какого х#я?
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
воскресенье, 14 июня 2009
Какого числа Вы родились? Какого месяца? Какого х#я?
И снова эти безумные полуночи вперемешку с рок'н'роллом. Маленькие, тесные, прокуренные, такие уютные клубы.
Мы заставляем стол бокалами из-под пива и вина, забрасываем пачками из-под сигарет, забиваем пепельницы окурками, слушаем музыку, фотографируемся и разговариваем друг с другом как давно знакомые люди, не смотря на то, что часть из нас видит друг друга впервые.
И была такая тёплая, непринуждённая атмосфера, и были Consul Band с чертовски обаятельным вокалистом, потрясающе играющем на гитаре, и были Love Is, с заводным вокалистом, требующим в перерывах между песнями "по 50" и вышедшим впоследствии в стекло, и была вокалистка Cross'B Band, просто покорившая меня своим голосом, и были танцы-танцы-танцы под неумирающие звуки песен Beatles.
Зачем, скажите, нужно что-то ещё, дополнительные стимуляторы и наркотики, когда есть этот - всепоглощающий и безумный. Вся эта атмосфера, вся эта музыка, льющаяся со сцены, заставляющая двигаться в такт и разбрасываться улыбками на незнакомых людей,. Заставляющая вернуть уверенность и ощущение беспечного счастья, когда тебя просто разрывает изнутри на части от желания подпрыгнуть выше неба и обнять весь этот сверкающе-многогранный мир. Когда хочется рассказать каждому, кто попадётся на глаза, насколько он прекрасен и подарить на память о себе кусочек тёплой улыбки и фенечку из радуги.
А потом пешком по лужам ночного города, выплёскивая друг другу по дороге вулкан положительных эмоций. По стройке на заветный балкон, бегом в комнату на ключ и снова не спать до рассвета. И шептаться-шептаться-шептаться, наблюдая за тонкой оранжевой полоской на светлеющем небе. И такое чувство, что весь город спит, и только шелест ваших голосов отражается от безоблачного неба, затихая с первыми лучами солнца. И такое чувство, что это всё впервые, ведь даже страшно представить, как же давно такое было в последний раз.
А потом я тихонько убегаю на утреннюю электричку, и мне так нравится на цыпочках ходить по комнате, собираясь, чтобы не тревожить Твой сон. Ведь Ты так похож на солнце в эти моменты.
Проскальзывая мимо сонной вахтёрши, окунаюсь в малолюдные улицы воскресного города, засыпаю в метро и улыбаюсь случаным прохожим. Вспоминаю, наконец, что дома ждёт неспроектированная топология микросхемы, вопросы к экзамену и недопереведёная глава из книги и улыбаюсь ещё больше. Ведь теперь, пересчитывая кедами серые сырые плитки, я твёрдо знаю: пока во мне расправляет примятые крылья белоснежное счастье, у меня всё непременно получится.
Мы заставляем стол бокалами из-под пива и вина, забрасываем пачками из-под сигарет, забиваем пепельницы окурками, слушаем музыку, фотографируемся и разговариваем друг с другом как давно знакомые люди, не смотря на то, что часть из нас видит друг друга впервые.
И была такая тёплая, непринуждённая атмосфера, и были Consul Band с чертовски обаятельным вокалистом, потрясающе играющем на гитаре, и были Love Is, с заводным вокалистом, требующим в перерывах между песнями "по 50" и вышедшим впоследствии в стекло, и была вокалистка Cross'B Band, просто покорившая меня своим голосом, и были танцы-танцы-танцы под неумирающие звуки песен Beatles.
Зачем, скажите, нужно что-то ещё, дополнительные стимуляторы и наркотики, когда есть этот - всепоглощающий и безумный. Вся эта атмосфера, вся эта музыка, льющаяся со сцены, заставляющая двигаться в такт и разбрасываться улыбками на незнакомых людей,. Заставляющая вернуть уверенность и ощущение беспечного счастья, когда тебя просто разрывает изнутри на части от желания подпрыгнуть выше неба и обнять весь этот сверкающе-многогранный мир. Когда хочется рассказать каждому, кто попадётся на глаза, насколько он прекрасен и подарить на память о себе кусочек тёплой улыбки и фенечку из радуги.
А потом пешком по лужам ночного города, выплёскивая друг другу по дороге вулкан положительных эмоций. По стройке на заветный балкон, бегом в комнату на ключ и снова не спать до рассвета. И шептаться-шептаться-шептаться, наблюдая за тонкой оранжевой полоской на светлеющем небе. И такое чувство, что весь город спит, и только шелест ваших голосов отражается от безоблачного неба, затихая с первыми лучами солнца. И такое чувство, что это всё впервые, ведь даже страшно представить, как же давно такое было в последний раз.
А потом я тихонько убегаю на утреннюю электричку, и мне так нравится на цыпочках ходить по комнате, собираясь, чтобы не тревожить Твой сон. Ведь Ты так похож на солнце в эти моменты.
Проскальзывая мимо сонной вахтёрши, окунаюсь в малолюдные улицы воскресного города, засыпаю в метро и улыбаюсь случаным прохожим. Вспоминаю, наконец, что дома ждёт неспроектированная топология микросхемы, вопросы к экзамену и недопереведёная глава из книги и улыбаюсь ещё больше. Ведь теперь, пересчитывая кедами серые сырые плитки, я твёрдо знаю: пока во мне расправляет примятые крылья белоснежное счастье, у меня всё непременно получится.